— Папа, в чем разница между либералами и патриотами? — Патриоты хранят дома запас оружия и боеприпасов для защиты своей страны в случае войны, а либералы хранят дома запас вазелина.
Цитаты о либералах
Во многих цитатах говорится об интеллигенции, подразумевая под этим словом своеобразную прослойку людей, занятых в основном нефизическим трудом. Интеллектуал не равно либерал. Но почти всегда: либерал — это интеллектуал. Именно в этом аспекте многие писатели пишут об интеллектуалах, цитаты которых мы приводим здесь.
Конечно, в природе есть здравомыслящие либералы и достойные интеллектуалы: патриоты России, которыми мы можем гордиться и восхищаться. Но в этой подборке цитат речь идет не о них, а о тех, кто сейчас называет себя «либералами», кто зашел так далеко, что вообразил себя российским большинством.
Содержание
Известные исторические личности и статьи давних лет
Александр Сергеевич Пушкин
Вы видели лицо истины
И нежно любил чужие народы,
И он мудро ненавидел своих.
Вы потираете руки от наших неудач,
С лукавым смехом слушали новости,
Когда полки бежали галопом.
И знамя нашей чести погибло.
Федор Михайлович Достоевский
Наш русский либерал — прежде всего лакей, и смотрит только на то, чтобы почистить сапоги [одному].
. Они были бы первыми, кто был бы ужасно недоволен, если бы Россию каким-то образом вдруг реорганизовали, пусть даже на их собственный лад, и каким-то образом вдруг сделали невероятно богатой и счастливой. Тогда некого будет ненавидеть, некого оплевывать, некого высмеивать! Есть только одно животное — бесконечная ненависть к России, которая разъела тело. И здесь нет слез, невидимых миру из-под видимого смеха!
— …по моим многочисленным наблюдениям, наш либерал никогда не способен позволить кому-то высказать свое особое убеждение и не ответить тут же оппоненту бранным словом или даже чем-то похуже… [3]
— Либерализм — не грех, это необходимый компонент целого, которое без него распалось бы или погибло; либерализм имеет столько же прав на существование, сколько и самый благонамеренный консерватизм; но я нападаю на русский либерализм, и повторяю еще раз, что нападаю именно по той причине, что русский либерал — это не русский либерал, а нерусский либерал. Дайте мне русского либерала, и я поцелую его у вас на глазах… [4].
— … В этом факте выражается вся суть русского либерализма того типа, о котором я говорю. Во-первых, что такое либерализм вообще, если не атака (обоснованная или ошибочная, это другой вопрос) на существующий порядок вещей? Так ли это? Ну, я считаю, что российский либерализм — это не атака на существующий порядок вещей, а атака на саму природу наших вещей, на сами вещи, и не только на порядок, не на российский порядок, а на саму Россию. Мой либерал дошел до того, что отрицает саму Россию, то есть ненавидит и бьет свою мать. Каждый досадный и неудачный российский факт вызывает у него смех и почти восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, все. Если ему и есть какое-то оправдание, то только в том, что он не понимает, что делает, и принимает свою ненависть к России за самый плодотворный либерализм… [5].
критик для Смердякова из «Братьев Карамазовых»:
Поднимется в России лакей, и в час великой опасности для нашей страны скажет: «Я ненавижу всю Россию», «Я не только не хочу быть солдатом, гусаром, но, напротив, хочу уничтожения всех солдат, сударь». На вопрос «а когда придет враг, кто нас защитит?» мятежный лакей ответил: «В двенадцатом году было великое нашествие первого французского императора Наполеона, и хорошо бы, чтобы эти же Тогда французы завоевали нас: умный народ покорил бы многих глупых и привязанных к себе. Могут быть даже другие заказы.
Неизвестный источник цитаты:
Если русский говорит вам, что он не любит свою страну, не верьте ему, он не русский.
Лев Толстой
Степан Аркадьич не выбирал ни направлений, ни взглядов, но эти направления и взгляды пришли к нему сами собой, так же как он не выбирал форму шляпы или пальто, а взял те, которые носили. И для него, жившего в определенном обществе, иметь взгляды, с необходимостью определенной активности мысли, которая обычно развивается в лета зрелости, было так же необходимо, как иметь шляпу. Если он и предпочитал либеральную тенденцию консервативной, как считали многие в его окружении, то не потому, что считал либеральную тенденцию более разумной, а потому, что она больше соответствовала его образу жизни. Либеральная партия говорила, что в России все плохо, и действительно, у Степана Аркадьевича много долгов, но денег точно не хватает. Либеральная партия заявила, что брак — это устаревший институт и что его необходимо восстановить, и действительно, семейная жизнь не доставляет Степану Аркадьевичу особого удовольствия и заставляет его лгать и притворяться, что так противоречит его природе. Либеральная партия говорила или, лучше сказать, намекала, что религия — это только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьевич не мог вынести даже короткой молитвы без боли в ногах и не мог понять, что это за ужасные вещи. и высокопарных слов о свете, когда жить с ним было бы очень весело. Вместе с этим Степан Аркадьич, любивший веселую шутку, иногда имел удовольствие озадачить скромного человека тем, что если ты уже гордишься породой, то не стоит останавливаться на Рюрике и отказываться от первопредка — обезьяны. Так либеральное течение вошло в привычку Степана Аркадьича, и он любил свою газету, как сигару после ужина, из-за легкого тумана, который она создавала в его голове.
Анна Каренина. 1873-1877 гг.
Антон Павлович Чехов
«Письмо Орлову И.И., 22 февраля 1899 года, Ялта».
Я не верю нашей интеллигенции, лицемерной, лживой, истеричной, необразованной, лживой, не верю даже тогда, когда она страдает и жалуется, потому что ее угнетатели выходят из ее собственных глубин [6].
Умеренный либерализм: собаке нужна свобода, но ее все равно нужно держать на цепи [7].
Было 12 часов ночи. Не танцующие интеллектуалы без масок — их было пятеро — сидели за большим столом в читальном зале и, уткнувшись носами и бородами в газеты, читали, дремали и, по словам местного корреспондента столичных газет, весьма либерального господина, «думали [восемь]».
«Письмо к А. С. Суворин, 16 августа 1892 года, Мелихово».
У меня нестерпимое желание есть, пить, спать и говорить о литературе, то есть ничего не делать и при этом чувствовать себя благородным человеком [9].
Александр Александрович Блок
Я художник, поэтому я не либерал [10].
Николай Семенович Лесков
«Если ты не с нами, значит, ты негодяй!». По мнению автора статьи «Учиться или не учиться», это лозунг нынешних российских либералов. Мы полностью согласны с автором, что приведенная фраза действительно является лозунгом наших либералов. «Если ты не с нами, значит, ты негодяй!». Придерживаясь такого принципа, наши либералы предписывают российскому обществу отказаться от всего, во что оно верит и что приросло к его природе. Отвергайте авторитеты, не стремитесь ни к каким идеалам, не имейте никакой религии (кроме как в тетрадях Фейербаха и Бюхнера), не стыдитесь никаких моральных обязательств, смейтесь над браком, над сочувствием, над духовной чистотой, и это не вы — «Страна»! Если вы обижаетесь, когда вас называют подлецом, что ж, значит, вдобавок вы еще «глупый дурак и сумасшедший вульгарный». С таких и подобных взглядов в наши дни составляется репутация многих или почти всех общественных деятелей …
Из статьи «Деспотизм либералов», 1862 [11].
Федор Иванович Тайч
Нет, с ними нельзя рассуждать: чем либеральнее, тем они шире; Цивилизация для них — фетиш, но идея о ней им недоступна.
Как бы вы ни прогибались перед ней, господа, вы не добьетесь признания Европы: в ее глазах всегда не слуги просвещения, а рабы.
Евгений Иванович Мартынов, генерал-майор, военный историк
Попробуйте задать наши вопросы для интеллектуалов: что такое война, патриотизм, армия, военная специальность, воинская доблесть? Девяносто одна сотня ответит: война — это преступление, патриотизм — старый пережиток, армия — главный тормоз прогресса, военная специальность — позорное ремесло, воинская доблесть — проявление глупости и зверства.
Лев Николаевич Гумилев, историк
Современная интеллигенция — это такая духовная секта. Что характерно: они ничего не знают, ничего не умеют, но обо всем судят и совершенно не принимают разногласий…
Я не интеллектуал, я солдат и дворянин… [1].
Василий Осипович Ключевский, историк
Есть такая слабая интеллигенция, которая ни о чем не может молчать, ничего не может передать на месте и через газеты все, что забито неразборчивыми желудочными засорами [12].
Классификация интеллигенции:
1) Люди с лоскутным возмущением, сшитым из обрывков газет и журналов. 2) Сектанты с затверженными заповедями, но без образа мыслей или даже способности мыслить:<. >, толстовцы и т.д.
Статья из газеты «Санкт-Петербургские ведомости», 1861 год.
— Учиться или не учиться? Смешно и грустно, но мы должны задать этот вопрос. России нужны образованные люди и студенты, вместо того, чтобы слушать лекции, наводнять улицы без всякой пользы, тратя дорогое время. Как раздражает. Что это за демонстрации! Почему наши либералы запутывают молодежь? Кто выиграет от этого? Конечно, не студенты, не общество, не наука. Мы не знаем, выиграют ли эти бонапартисты от того, что сейчас так шумно… «Если ты не с нами, значит, ты негодяй» — таков их лозунг. «Если мы признали правду, признайте и вы! А если не хотите, то вы расколотые вульгари, и мы вряд ли сможем удержаться от … «Нет, это не либерализм, это … настоящий деспотизм Тамерлана, а наши либералы хуже турецкого паши; за их цветистые речи, за их «свободу» — будущую скобу народа …».
Николай Александрович Бердяев, философ
В русской интеллигенции рационализм ума сочетался с крайним эмоционализмом и со слабостью самоценной душевной жизни… Наука и сам научный дух не прижились у нас; они были приняты не широкими массами интеллигенции, а лишь немногими. Ученые никогда не пользовались у нас большим уважением и популярностью, а если они были политическими индифферентистами, то сама их наука считалась нереальной …
Интеллигенция скорее напоминает монашеский орден или религиозную секту, со своей особой моралью, очень нетерпимой, со своим обязательным мировоззрением, своими особыми нравами и обычаями… Для интеллигенции характерна бескорыстность, разрыв со всеми жизненными верованиями и традициями… интеллигенция оказывается оторванной от реального общественного дела, и это в значительной степени способствует развитию в ней социальной мечтательности…».
В течение целого века русская интеллигенция жила в отрицании и подрывала основы существования России [четырнадцать].
Михаил Осипович Гершензон, литературный критик, публицист, философ
Чем занималась наша интеллектуальная мысль последние полвека? Я говорю, конечно, об интеллигентных массах. Группа революционеров ходила от дома к дому и стучала в каждую дверь: «Все на улицу! Это позор — сидеть дома!» — и все существа высыпали на площадь: хромые, слепые, безрукие, ни один не остался дома. Полвека они толкаются на площади, кричат и ссорятся. Дома — грязь, нищета, беспорядок, но хозяину не до этого. Он в обществе, он спасает людей — и это и легче, и веселее, чем черная работа дома. Никто не жил — все занимались (или делали вид, что занимаются) общественным делом… Но в целом жизнь интеллигенции была ужасной: настоящая мерзость запустения, ни малейшей дисциплины, ни малейшей последовательности даже во внешнем, день проходит кто знает за чем, сегодня так, а завтра, по вдохновению, все вверх дном; праздность, беспечность, гомерическая небрежность в личной жизни, наивная нечестность в работе, в общественных делах необузданная склонность к деспотизму и полное отсутствие уважения к чужой личности, к авторитету, иногда гордое неповиновение, иногда заискивание — не коллективное, я не об этом говорю, а личное. ..
Богдан Александрович Кистяковский, философ
Русская интеллигенция никогда не уважала закон, не видела в нем никакой ценности; из всех культурных ценностей закон в нашей стране был самой угнетающей. В таких условиях наша интеллигенция не смогла сформировать сильное чувство справедливости, напротив, оно находится на крайне низком уровне развития. Российская интеллигенция состоит из людей, которые не являются ни индивидуально, ни социально дисциплинированными. Ни одна правовая идея не участвовала в идейном развитии нашей интеллигенции в той мере, в какой она нашла отражение в литературе. И сейчас, в совокупности идей, составляющих мировоззрение нашей интеллигенции, идея права не играет никакой роли [15].
Иван Александрович Ильин, философ
. Русская интеллигенция по инстинкту и пониманию отделила себя от русского простого народа и сознательно выступила против него. Она перестала ощущать себя своим народом, а себя — своей интеллигенцией. Она перестала чувствовать свое национальное мы в единстве с ним; она забыла видеть себя органом национальной воли единого русского народа, призванного воспитывать и обязанного вести за собой; она измерила и оценила себя плоской стрелой социалистической морали и, измерив, осудила ее; оно поверило в физический труд и потеряло веру в святыню духовного творчества; и, чувствуя свою мнимую «вину» перед простым народом, пошло «вещать» ему трупную «мудрость» атеизма и социализма. Она несет ему зародыши духовного разложения и упадка, религию раздора и мести, химеру равенства и социализма.
Василий Васильевич Розанов, философ, журналист, писатель
Российская пресса и общество, если бы «правительство» не сидело у них на горле, разорвали бы Россию на куски и отдали бы эти куски своим соседям даже не за деньги, а просто за «чашу» похвалы. И поэтому, без категорических колебаний, следует прямо встать на сторону «бездарной власти», которая, в конце концов, сама все охраняет и защищает.
Вдоволь насладившись великолепным зрелищем революции, наша интеллигенция приготовилась надеть шубы и вернуться в свои уютные особняки, но оказалось, что шубы украли, а особняки сожгли. (Из книги «Интеллигенция и революция», 1918).
Речь шла вовсе не о «славянофильстве» и «вестернизации». Это… термины, охватывающие далеко не невинный феномен. Было дело за наше Отечество, которое ряд известных писателей указывали понимать как злейшего врага всякого просвещения и культуры… [По их мнению] в России нет ни одной здоровой и ценной связи. Это страшный фантом, ужасный кошмар, который сокрушает душу всех просвещенных людей. От этого кошмара мы бежим за границу, эмигрируем, а если соглашаемся оставить себя в России, то по той единственной причине, что мы полностью уверены, что скоро этого фантома не будет и мы его разгоним, а для этого разгона мы остаемся в этом проклятом месте. Наш народ — лишь «средство», «материал», «вещество» для принятия в себя единой, универсальной и окончательной истины, которая называется общим именем «европейская цивилизация». Нет никакой «русской цивилизации», нет никакой «русской культуры».
(1914, О некоторых русских интеллигентах [16])
Георгий Петрович Федотов, историк, философ, религиозный мыслитель и публицист
Интеллигенция — это специфическая группа, объединенная идеологическим характером своих задач и необоснованностью своих идей.
Виссарион Григорьевич Белинский, писатель, философ
Я испытываю личную неприязнь к такого рода либералам. Это враги любого успеха. Своей вопиющей глупостью они раздражают правительство, вызывают у него подозрения, готовы увидеть бунт там, где его нет…
Письмо Белинского к Аненкову, 1847 [17].
Борис Николаевич Чичерин, философ
Русский либерал теоретически не признает никаких авторитетов. Он хочет подчиняться только тому закону, который ему нравится. Самая необходимая деятельность государства кажется ему угнетающей. Он … завидует полицейскому или солдату на улице, и возмущение в нем достигает апогея. Русский либерал перечисляет для нескольких высоких слов: свобода, гласность, общественное мнение…, слияние с народом и т.д., которые ему неизвестны, а потому остаются общими словами, лишенными всякого существенного содержания. Поэтому самые элементарные понятия — законопослушание, необходимость полиции, необходимость чиновников — кажутся ему продуктом возмутительного деспотизма…
Откуда все это берется? Почему крик идет против вас в известной категории журналистики? Из-за того, что вы имели неосторожность или наглость произнести некоторые слова, которые вызывают у либеральных детей колтун: государство, закон, чиновник, централизация. Кроме того, вы даже не произносили слова «централизация», но они подозревают, что вы можете его произнести. Достаточно: либеральные дети больше ничего не видят; закрыв глаза и закусив удила, они перестают рваться вперед и триумфально опрокидывать ветряные мельницы.
«Измерение и пределы». Опубликовано в «Наше время». 1862. № 11[18].
Мы, давние либералы, вскормленные любовью к свободе, радуемся новому либеральному движению в России. Но мы далеко не сочувствуем всему тому, что говорится и делается во имя свободы. Иногда вы не узнаете ее в человеке самых ярых ее сторонников. Слишком часто насилие, нетерпимость и глупость скрываются под именем чарующей идеи, как силы преступного мира, облачившиеся в доспехи богини-олимпийца. Либерализм принимает самые разнообразные формы, и те, кому дорога истинная свобода, отшатываются в ужасе и отвращении от тех уродливых явлений, которые выдвинулись под его знаменем.
Второй тип либерализма можно назвать оппозиционным либерализмом. Но, Боже мой! Какая пестрая смесь людей здесь собралась! Как разнородны мотивы, как разнообразны типы, от Собакевича, уверяющего, что прокурор — порядочный человек, а этот свинья, до помещика, возмущенного захватом крепости, до дворянства, впавшего в немилость и потому бросившегося в опалу и потому бросившегося Ибо оппозиция еще не проявила себя. Улыбнись ему, и он снова станет сильным!
В практической жизни оппозиционный либерализм поддерживается теми же негативными правилами. Первое и необходимое условие — не вступать в малейший контакт с властью, держаться от нее как можно дальше. Однако это не означает, что вы должны отказаться от победных мест и званий. Для природы русского человека такое требование было бы слишком сложным. Многие и многие оппозиционные либералы сидят в теплых креслах, надевают судейскую форму, делают прекрасную карьеру и при этом считают своим долгом ругать правительство, которому они служат, и порядок, которым они пользуются. Но чтобы независимый посмел сказать хоть слово в пользу правительства — Боже упаси! Здесь поднимется такая плеть, что вы не узнаете свою собственную. Это низкопоклонство, честолюбие, проявление. Известно, что каждый порядочный человек обязательно должен встать в оппозицию и поклясться.
Коммунизм, по меткому выражению Прудона, — это эксплуатация сильного слабым, причем не только в материальном, но и в моральном смысле: это эксплуатация совестливого бессовестным. Противостоять этому злу может только высшее религиозное вдохновение, которое приводит человека к полному самоотречению. Поэтому коммунистические общества встречаются только среди людей, которые отказываются от всех мирских мыслей ради достижения загробных целей. Но обязательным условием существования таких обществ является то, что они должны быть добровольными. Такая установка не применима к государственным учреждениям. Как только появляется легализм, коммунизм превращается в рабство.
«Собственность и государство». 1882 год
Иоанн Кронштадтский, священник, богослов
Демократия — в аду, а Царство — на небесах [двадцать].
А что такое свобода в вере, которую разрешает даже правительство? Свобода исповедовать ту веру, какую хочется; при этом даже православным не возбраняется оставить свою веру и хоть перейти в магометанство и идолопоклонство; свобода веры в настоящем позволяет хулить как угодно — кому угодно — свою православную веру, потому что исповедники других вер уважают и восхваляют их веру или позор. Недоброжелательные писатели, православные по крещению, действительно свободно, без угрызений совести, хулят православную веру и ее Церковь, ее пастырство… Неужели эта свобода окончательно убьет веру и надежду народа? Наши предки грешили, но они называли грех грехом, а сегодняшние либералы, греша, пытаются оправдать грех, как будто это дело правое. Грехи похоти плоти, согласно их учению, — это не только обычные слабости человеческой природы, но и законы природы, ее требования. Среди них есть и те, кто поклоняется самой похоти плоти, как в древности поклонники Артемиды, устраивающие оргии с беззаконными смешениями. И вся эта мерзость печатается, и читается, и говорится о ней без отвращения, без презрения, как о чем-то достойном внимания! Разве это свобода? Нет, это не свобода, а ужасное рабство греху и страстям, которое ведет к страшной казни Божьей, уничтожению рода и вечным мукам [21].
Иван Бунин, писатель, нобелевский лауреат
Ах, эта извечная русская потребность в празднике! Как мы чувственны, как мы жаждем опьянения жизнью — не просто наслаждения, а именно опьянения — как нас тянет к непрекращающемуся пьянству, пьянству, как нам надоедает повседневная жизнь и систематическая работа! Россия в мои годы жила необычайно широкой и активной жизнью, число работоспособных, здоровых, сильных людей в ней постоянно увеличивалось. Но не была ли первобытная мечта о молочных реках, о свободе без ограничений, о праздности одной из главных причин русской революционности? И что такое вообще русский протестант, бунтарь, революционер, всегда абсурдно оторванный от действительности и презирающий ее, ничуть не желающий подчиниться разуму, расчету, невидимой, неторопливой, серой деятельности? Как! Служить в губернаторстве, внести какой-то жалкий вклад в общественное дело! Да, просто так — «карета рядом со мной, карета!».
Николай Михайлович Языков, поэт
О вы, желающие преобразовать, развратить и германизировать Россию, прислушайтесь к моему простодушному восклицанию!
Кем ты был — игроком и моим братом: Был ли старик несчастный, ее торжественный изменник, Ее надменный клеветник; Или ты, сочинитель сладкого жира, Оракул юношей, ты, легкомысленный сотрудник Разноречивых мыслей и надежд; А вы, невинные и добрые, любители темных книг и слов, перенимающие уважение чужих суждений и грехов; Вы, люди, надменные и наглые, вы, безрассудный бастион школы богомерзкой, вы не русские люди!
Не всякое святое дело и слава нашей старины; Не живет в тебе, мертв в тебе твой родной смысл. Ты полон греховной и прекрасной любви к стране, Греховный огонь чистый, ясный пламень тебя возносит; Любовь живет в тебе не к правде, не к добру! Глас народа — глас Божий — не рождает в вас мужества: он чужой, он странный, он для вас — член.
Наши лучшие легенды — забава, бессмысленная для вас; Могучие великие деяния для аннулов ничего не говорят вам; Они презирают вашу гордость.
Святыня древнего Кремля, надежда, сила, наша крепость — ничто для тебя! Земля русская не примет от тебя просвещения, ты страшен ей: ты влюблен в ее вероломные мечты муни и святотатства!
С богохульством, и я не ставлю перед вами задачу преобразить его, вы, не умеющие ни жить, ни петь, ни говорить с ним!
Гнев твой умолкнет в пустоте, грешный язык твой возмутится: сильная, надежная Русь, святая,
Петр Яковлевич Чаадаев, историософ
Русский либерал — это бессмысленный смысл, истолкованный в солнечном луче; солнце — это солнце Запада [23].
Семен Людвигович Франк, философ и религиозный мыслитель
Русский интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей, кроме критериев, никакой ориентации в жизни, кроме нравственного различения людей, поступков, состояний хорошего и плохого, доброго и злого. Нужны особые, постоянные указания, чрезвычайно сильные призывы, которые для большинства всегда звучат несколько неестественно и аффектированно… теоретические, эстетические, религиозные ценности не имеют власти над сердцем русского интенсива и в любом случае всегда носят им жертву моральных ценностей… Начиная с восторженного поклонения естествознанию в 60-е годы и заканчивая самодовольными увлечениями вроде эмпириокритицизма, наша интеллигенция ищет не научные истины и их системы, а жизненные блага, оправдывающие или освящающие любую социально-нравственную тенденцию. . эта характерная черта русского интеллектуального мышления — неразвитость того, что Ницше называл интеллектуальной совестью, настолько хорошо и очевидно, что разногласия может вызывать не ее утверждение, а только ее оценка. …лучи варварского иконоборчества неизменно жгут интеллектуальное сознание …
Либеральная интеллигенция
Сергей Николаевич Булгаков, философ, богослов, священник
Героизм — вот слово, которое, как мне кажется, выражает основную суть мировоззрения интеллектуала и идеал, более того, героизм самонаправленного … интеллектуала, особенно временами, впадает в состояние героического экстаза с отчетливо истерическим оттенком. Россия должна быть спасена, и интеллигенция вообще, и даже имя в частности, должна быть спасителем, и должна быть спасителем — а кроме нее нет ни спасителя, ни спасения… героического интеллигента не устраивает Роль покорного слуги (даже если он вынужден ее ограничить), его мечта быть спасителем человечества или хотя бы русского народа… ему нужен (конечно, в мечтах) не минимум, а героический Максимум… Даже если он не видит возможности реализации этого максимума сейчас и никогда не увидит, его занимают только они в его мыслях. Он совершает в своем воображении исторический скачок и, не очень заботясь о скачке, устремляет свой взор лишь к самой яркой точке на краю исторического горизонта… ради веры в программу лучшие представители интеллигенции жертвуют собой жизнью, здоровьем, свободой, счастьем». …[2] [2] Каждый из них чувствует себя героем, одинаково призванным быть печатью и спасителем, но они не сходятся в путях и средствах этого спасения… С интеллигентным движением происходит нечто похожее на самозаблуждение…. Интеллигенция, страдающая якобинством, стремящаяся к «захвату власти», к «диктатуре», к «диктатуре» во имя народа, неизбежно разбивается и разлетается на «фракции фракций», и это ощущается тем острее, чем выше поднимается температура героизма… Те, кто жил в интеллигентских кругах, хорошо знают это высокомерие и самомнение, сознание своей непогрешимости и пренебрежение к инакомыслию… Из-за своего максимализма интеллигенция остается недоступной для аргументов исторического реализма и научного видения…».
Лев Александрович Тихомиров, российский общественный деятель
Космополитизм нашего образованного класса, должно быть, выродился в нечто еще худшее. Анархист французский или немецкий ненавидит современное общество в целом, а не особенно свое собственное — немецкое или французское. Наш космополит, по сути, даже не космополит; не все страны одинаковы для его сердца, но все они приятнее родины. Духовное отечество для него — Франция или Англия, «Европа» в целом; по отношению к ним он не космополит, а самый пристрастный патриот. В России все настолько противно его идеалам, что и мысль об этом вызывает в нем мрачное чувство. Наш «продвинутый» образованный человек способен любить только «Россию будущего», где от русского языка не осталось и следа.
Наши современники
Владимир Владимирович Борто, директор
Странное дело — быть российским либералом. Это единственный человек в мире, который ненавидит и бьет свою мать, свою землю. И малейшая ее ошибка — он начинает смеяться, потирать потные руки, дико радуясь, забывая, что это его мать. Если спросить наших либералов: вы действительно хотите, чтобы у нас все пошло прахом? Боюсь, что мы получим ответ: мы любим страну, но давайте хотя бы здесь все сожжем, хотя бы ради торжества либеральной идеи.
Александр Александрович Зиновьев, ученый, писатель
С моральной точки зрения советская интеллигенция — самая циничная и мерзкая часть населения. Она лучше формируется. Его менталитет чрезвычайно гибкий, избегающий, адаптивный. Он умеет скрывать свою природу, представлять свое поведение в лучшем свете и находить оправдания. Власти, по крайней мере в некоторой степени, вынуждены думать об интересах страны. Интеллигенция думает только о себе. Он не является жертвой режима. Он является жертвой режима. … Часть интеллигенции, попадая в оппозицию к режиму, выражает только свои личные интересы. Для многих из них оппозиция выгодна. Они пользуются привилегиями своего положения и в то же время приобретают репутацию жертв режима.
Зиновьев А.А. Исповедь ренегата [24].
Если бы интеллектуалы заняли место лидеров общества, было бы гораздо хуже, потому что у них нет чувства реальности, нет здравого смысла. Для них их слова важнее, чем реальные законы и тенденции социальных процессов. Психологический принцип интеллигенции таков: мы могли бы организовать все наилучшим образом, но нам этого не дают. А на самом деле ситуация такова: они могли бы организовать жизнь наилучшим образом только в условиях, которые практически неосуществимы, и поэтому они не способны действовать даже на уровне лидеров общества, которое они презирают. Настоящие лидеры подчиняются течению жизни и поэтому хоть что-то делают. Интеллектуалы недовольны тем, что поток жизни не является их объектом. Они считают это неправильным. Они опасны, потому что кажутся умными, на самом деле они профессионально изощренные глупцы.
Зиновьев А.А., Homo Sovetikus / в Сб: Мой дом — мой чужой, М., Коринф, 1991, с. 299-300 [25].
Архимандрит Тихон (Шевкунов)
Слово «либерал» в нашем негативном значении непонятно западным людям. Для них «либерал» — это абсолютно нормальное слово — человек, который стремится к свободе. Я объяснил смысл нашего употребления и спросил: «Как по-английски можно назвать человека, который под видом свободы направляет все вокруг к разрушению?». Они поняли, что я имел в виду, и сказали: анархист. Да, это настоящие анархисты.
Из статьи в Литературном журнале № 9 (6406) (2013-03-06) [26]
Андрей Дай, писатель
[…] […] […]
[…]
[…]
[…]
[…]
[…]
[…] […]
[…] […]
[…]
Это был, если хотите, ад на колесах: Федор Михайлович Достоевский или Данте. На дорник не пускают, люди мочатся наверх, все стекает вниз. Дышать нечем. А в толпе в основном болотники. Люди уже не с первым сроком, не со вторым, не с третьим — а там с шестнадцатым. И вот в одном таком вагоне напротив меня сидит русский старик — ну, как их там какой-то Крамской рисовал, да? Абсолютно то же самое — эти мозоли, борода. Все так, как и должно быть. В колхозе он украл из амбара какой-то злополучный мешок зерна, ему дали шесть лет. И он старый человек. И совершенно ясно, что он умрет в пути или в тюрьме. И они никогда не отпустят его. И ни один умный человек, ни в России, ни на Западе, не встанет на его защиту. Никогда! Просто потому, что никто никогда об этом не узнает! Это было еще до суда над Синявским и Даниэлем. Однако уже начинались какие-то правозащитные волнения, но никто и словом не обмолвился об этом несчастном старике — ни Би-би-си, ни «Голос Америки». Никого! И когда ты это видишь, ну, тебе больше ничего не нужно… Потому что все эти молодые люди — я называл их «бойцами» — они знали, что они делают, что они делают, для чего. Может быть, действительно во имя каких-то перемен. Или, может быть, чтобы думать о себе хорошо. Потому что у них всегда были зрители, друзья, помощники в Москве. А у этого старика нет зрителей. Может быть, у него там бабушка, сыновья. Но бабушка и сыновья никогда не скажут ему: «Ты поступил благородно, украв мешок зерна с колхозного двора, потому что нам нечего было есть. И когда вы видите это, все эти тексты по правам человека приобретают несколько иной характер.
И. Бродский. Диалоги с Соломоном Волковым.
Иван Андреевич Куклин, писатель, публицист
Дом наиболее эффективно разрушен от фундамента. Если вы пробили крышу, то еще есть шанс вернуть зданию былую славу. Но удар снизу лишает всякой надежды. Но страшнее удара — подрыв, когда в фундамент попадают вредные вещества или организмы. Так рухнул австралийский парламент после того, как в нем поселились термиты. А либералы хотят повторить их подвиг с православной верой, подрывая ее основные понятия изнутри.
Иван Кофлин. Ученики термитов / Куклин И. А. О вере и очаровании. Новосибирск, 2016 — с. 20 — 21; см. также Православие и культура. Открытый журнал №1 (декабрь 2016).
Святую Русь можно возродить. Хотя, конечно, либералы, интеллектуалы и прочие приспешники демонов не позволят ему этого сделать. Но это не повод отступать в борьбе со злом!
Иван Куклин. О древней профессии / там же, с. 36; см. также Православие и культура. Открытый журнал № 2 (март 2018)
Они (либералы) во имя приличия почитают некоторых русских святых (особенно древних, после которых не было творений, или современных, которые по разным причинам не выступали активно против ересей, например, католицизма, протестантизма или меломанства). Но как только святые отцы высказывают свое мнение о ереси Запада, эти господа тут же переходят к хамству и богохульству (см. доклад Петра Мещеринова «Вызовы современности: взгляд из России», Милан, 2010). Либералы иногда демонстрируют театральное, вынужденное уважение к российским государственным деятелям, которые были канонизированы как святые. Они почитают святого Петра Великого, который подорвал русский традиционный уклад жизни. Они ненавидят российскую государственность, российскую армию, кричат о «ненависти» и т.д., забывая о традициях послушания, о подобных ситуациях с древних костылей).
Иван Куклин. Будь патриотом / Там же, С. 76; См. также Православие и культура. Открытый журнал № 1 (
Иностранцы
Бенджамин Дизраэли, премьер-министр Великобритании
Тот, кто не был либералом в шестнадцать лет, не имеет сердца; тот, кто не стал консерватором к шестидесяти, не имеет головы [28].
Джордж Оруэлл
Либерал — это человек, который хочет власти, но на самом деле не имеет ее.
Джавахарлал Нера
Воспитанная колониалистами интеллигенция — главный враг собственного народа.
Ложные цитаты
Некоторые высказывания следует воспринимать с долей соли, поскольку они касаются критики либералов и либерализма в хорошем смысле этого слова.
А.И. Герцен
Либерализм не был серьезен в отношении хлеба насущного; он был слишком романтичен, чтобы петь о таких грубых потребностях. Либерализму было легче придумывать людей, чем изучать их. Он бросил его из любви не меньше, чем другие бросили его из ненависти.
Выдающийся представитель девятнадцатого века, известный своей лондонской сидячей забастовкой и русофобскими взглядами, в хорошем смысле слова критиковал актуальные идеи либерализма.
В.И. Ленин
Интеллектуальные силы рабочих и крестьян росли и крепли в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигенции, лакеев капитала, возомнивших себя мозгом нации. По сути, это не мозг, а дерьмо [29].
Если читать внимательнее, то окажется, что мозгом нации по-прежнему являются рабочие и крестьяне. Агитация очевидна, особенно если учесть, что крестьяне были почти неграмотны, а ультрарабочие по соглашениям Маркса использовали подобную демагогию, чтобы использовать рабочих для продвижения своих политических идей. Однако если посмотреть на контекст цитат [3], то можно увидеть, что под «интеллигентами и лакеями капитала» здесь подразумеваются не «существа», а лишь те, кто был против Гражданской войны и в то же время частично оправдывал участие России в Первой мировой войне.