Анекдоты про царя
Царь Соломон закончил государственные дела на этот день. R отпустил иностранных послов. Я решил заняться семейным бизнесом. Он позвал Евнуха и приказал: «Отдай мне мою первую жену». Выполнено. Немного
Исторические анекдоты
Исторические анекдоты — это короткие поучительные случаи из реальной жизни. Они не обязательно смешные, но чаще всего очень поучительные. Исторические анекдоты передаются из уст в уста, и очень часто они становятся частью литературных произведений: либо как исторические анекдоты, либо как основа вымышленного сюжета.
Античные исторические анекдоты
К нему обращаются военачальники Филиппа Македонского:
«Царь, несмотря на то, что ты осыпаешь греков щедрыми дарами, они продолжают клеветать на тебя».
— Да, что было бы, если бы у меня с ними все было хорошо?
Спартанский воин пожаловался своей матери:
— Мой меч слишком короткий.
— «Ничего», — ответила она. — Просто всегда делайте один шаг вперед…
Врач царя Пира направил римскому вождю предложение отравить своего господина. Трейлз перечеркнул письмо, добавив от себя:
«Царь, ты плохо знаешь своих друзей и врагов».
Один афинянин решил порадовать ученика Сократа и — позднее — учителя философии Антисфена и сказал ему:
— Люди часто хвалят вас.
— неловко спросил философ:
У Архимеда было две кошки — большая и маленькая. Постоянно отвлекая его от философских размышлений, они пробирались в дверь и требовали прогулки. Тогда Архимед проделал в двери два отверстия: большое и маленькое, то есть для обеих кошек.
Друг обратил внимание и спросил:
— А почему вторая дыра, ведь маленькая кошка может залезть в большую дыру?
Архимед почесал голову:
-Почему-то я об этом не подумал.
Автор божественной комедии подвергался гонениям на родине и поэтому бежал в Верону, где был принят во дворце правителя. Но принц предпочел своего шута гениальному поэту.
Один из придворных выразил Данте свое возмущение этим фактом. На что поэт ответил:
— Естественно. Все любят тех, на кого смотрят …
Микеланджело сделал деда флорентийского правителя Козимо де Медичи по-настоящему красивым мужчиной. И он был горбатым.
— Но кто вспомнит об этом через пятьсот лет?» — ответил скульптор на все вопросы любопытных.
Исторические анекдоты про Петра Первого и других русских царей
Зимой рогатки ставили на Неве, чтобы после наступления темноты они никого не впускали и не выпускали из города. Однажды император Петр решил сам проверить стражников. Он подъехал к стражнику, притворился пешим торговцем и потребовал пропустить его, предлагая деньги за проезд. Сентри отказался пропустить его, хотя Петр достал 10 рублей, сумму по тем временам весьма значительную. Сента, видя такое упорство, пригрозил, что будет вынужден застрелить его.
Петр ушел и подошел к другому часовому. Тот же пропущенный Питер за 2 рубля.
На следующий день в полку был объявлен приказ: повесить продавцов и просверлить полученные им рубли, повесить на шею. Совестливый часовой должен был вызвать оруженосца и назвать ему десять рублей.
Однажды Петр I приехал на железоделательный завод Вернера Миллера и там поступил в ученики к кузнецу. Вскоре он уже хорошо создавал железо и в последний день своего обучения вытащил 18 фунтов железа, пометив каждый прут своим личным клеймом. Закончив, король снял свой кожаный фартук и подошел к селектору:
«Итак, Миллер, сколько кузнец получает с тебя за фунт замковых полос?»
— По словам Альтина из PUD, Sovereign.
«Так заплати мне 18 алтын», — сказал король, объяснив, почему и за что Миллер должен заплатить ему такие деньги.
Миллер открыл кабинет и достал оттуда 18 золотых гервонов. Петр не взял золота, но попросил заплатить ему ровно 18 алтын — 54 копейки, как и другим кузнецам, выполнявшим ту же работу.
Получив свой заработок, Петр купил новые туфли и затем показал их своим гостям, сказал он:
— Вот обувь, которую я заработал своими руками.
Одна из полос Хескареда, представленная на Политехнической выставке в Москве в 1872 году.
Петр I не поклонился ни одной душе в Меншикове. Это, однако, не помешало ему потрясти палкой самого светлого принца. После справедливой ссоры между ними, в которой Меншиков сильно пострадал, царь сломал ему нос и поставил под глаз огромный фонарь. А потом он ударил словами:
— Убирайся, Пайков сын, и чтоб у меня больше не было твоих ног!
Меншиков не посмел ослушаться, исчез, но через минуту снова вошел в кабинет. на руках!
Екатерина II была очень храброй женщиной. Существует множество подтверждений. А однажды она сказала о себе: «Если бы я была мужчиной, меня бы убили, не дав дослужиться до звания капитана».
Старый адмирал был представлен Екатериной II после морского сражения, которое он блестяще выиграл. Екатерина попросила его рассказать подробности той битвы. Адмирал начал рассказ, но по мере того, как он все больше любил и пропадал, он стал пересказывать свои команды и заискивать перед матросами, переплетая их с такими издевательствами, что вся история, слушавшая его, знала, как на это отреагирует Екатерина. И вдруг, при словах лиц придворных, адмирал понял, что он сделал, и, преклонив колени перед императрицей, стал просить у нее прощения.
«Пожалуйста, продолжайте свой очень интересный рассказ», — сказала Кэтрин спокойно и мягко, — «Я все еще не понимаю этих военно-морских названий и слов».
Графиня Браницкая заметила, как Екатерина II понюхала табак левой рукой, и спросила:
«Но почему не должным образом, ваше величество?»
На что Екатерина ответила ей:
-Как царская жена, я часто оставляю целовать правую руку и считаю неприличным дуть на табак.
Во время правления Екатерины II внешняя политика России была в центре внимания всех европейских стран, поскольку успехи России закрепили ее положение великой державы. Иностранные дипломаты часто интересовались, кто входил в состав петербургского кабинета, благодаря чьим усилиям Россия занимала столь почетное место в мире, и насколько велико было число этих высокопоставленных лиц. Тот же принц де Линь, который хорошо знал истинное положение дел, возможно, преувеличивая роль императрицы во внешней политике, говорил об этом следующим образом:
— Офис в Петербурге вовсе не так обширен, как для него заканчивается Европа, и все это умещается в главе Екатерины.
Перед взором императрицы Екатерины предстала делегация духовенства, изложившая ее просьбу:
-Царь-де, отец, Петр Великий, установил колокола к пушкам, чтобы их отлить, и, выстрелив, обещал скоро вернуться. Да, он так и не вернулся. Поможет ли он тебе в нашем горе, мама?
Екатерине II было интересно, обращались ли они с этой просьбой к самому Петру I?
— «Да», — ответили ей, и даже сохранилось прошение того времени.
Императрица пожелала взглянуть на него, и когда его передали ей, она увидела, среди прочего, резолюцию о своей загрузке:
— И… Тебе нужен мой?
И подпись: «Pet I.» Затем монарх попросил ее дать перо и чернила, и королевским пером она подписала: «Но я, как женщина, не могу предложить даже этого».
Роман Юрия Николаевича Тинянова по мотивам «Подпоручика Киже» — это подлинный факт, художественно переосмысленный талантливым писателем. Первым о залоге Киза — так на самом деле звали этого вымышленного человека — рассказал отец знаменитого русского лингвиста Владимира Ивановича Даля, который поведал о своем сыне, авторе знаменитого словаря живого великорусского языка. «
In. Даль, записывая то, что рассказывал ему отец, включил в «Сказки «времен» Павла I» сюжет о неком несуществующем офицере, который родился из-за ошибки одного из чиновников. Отец рассказал В.И. Дале, что однажды некий канцелярист, составляя очередной приказ о производстве обер-офицеров из младших чинов в старшие, изъяв слова «Офицеры такие-то и такие-то в секунданты», перенес на другую строку «Киж», да еще начал строку с большой, заглавной буквы. Император Павел, подписавший приказ, принял «Ки» за свою фамилию и написал: «Второй лейтенант Киж — лейтенанту». Редкую фамилию вспомнил Павел. На следующий день, подписав очередной приказ о производстве лейтенанта в капитаны, император произвел мифического человека в капитаны, а на третий день в первые капитаны офицера штаба. Через несколько дней Павел произвел Кижа в полковники и приказал его вызвать. Высшее военное начальство было в курсе, предполагая, что император хочет произвести Кижа в генералы, но нигде не могли найти такого офицера и, наконец, добрались до канцелярии. Опасаясь гнева императора, они сообщили Павлу, что полковник Киж умер. «Мне жаль, — сказал Пол, — хороший был офицер.»
После Альпийского похода Суворова, Павел, решил выбить специальную медаль, которая отражала бы участие австрийцев, вмешавшихся только в общее дело. Суворов, которого Павел попросил предложить свой вариант текста, дал такой совет — сделать медаль одинаковой и для русских, и для австрийцев. Но на «русском» ударить «Бог с нами», а на «австрийском» — «Бог с нами».
В кабинете императора Павла висели первые, очень старые английские часы. На циферблате их стрелки определяли час, минуту, секунду, год, фазу луны, месяц и даже затмение солнца. Часы имели ярко выраженный механизм; это была святая редкость. Но после того, как государь император опоздал на вахту, он был разгневан и отправлен на гауптвахту. Вскоре после этого государь был задушен. Они забыли отдать приказ вернуть часы, и те остались в караульном помещении под вечным арестом.
Всеми любимый Алексей Андреевич Аракчеев не любил Ермолова. После сражения под Лютценом Аракчеев прибил императора Александра, как будто артиллерия в этом сражении действовала плохо по вине Ермолова. В это время император вызвал к себе Ермолова, командовавшего артиллерией, и спросил, почему артиллерия бездействует.
«Пушки, конечно, бездействовали, ваше величество, — отвечал Ермолов, — лошадей не было.»
— Вы бы попросили лошадей у графа Аракчеева, который командовал кавалерией.
«Я его как-то носил, государь, лечил, но ответа так и не было».
Затем император подозвал Аракеева и спросил, почему артиллерия не обеспечена лошадьми.
«Прошу прощения, ваше величество, — ответил Арачеев, — у меня самого был недостаток.»
Тогда Ермолов сказал:
— Видите ли, ваше величество, репутация честного человека иногда зависит от скота.
Николай Михайлович Карамзин был назначен официальным государственным историографом по приказу Александра I. Однажды Карамзин явился с поздравлениями к одному из вельмож, но, не приняв хозяина дома, велел пешком записать его имя и титул в книгу посетителей. Футурист записал Карамзина, и ему стало любопытно, правильно ли сделана запись, и он увидел: «Николай Михайлович Карамзин, история графа».
Император Николай I, осматривая дворянский полк, заметил на правом фланге неизвестного кадета увеличение головы над ним. И надо сказать, что Николай был человеком огромного роста.
— Какая у вас фамилия? — спросил Кинг.
— Романов», — ответил кадет.
— Вы мне родственник? — Король пошутил.
‘Это точно, ваше величество. Вы — отец России, а я — ее сын.
Однажды с гарнизонной станции в Петербурге пришел донос, написанный морским офицером, в котором содержался отказ. Моряк написал, что с ним сидел сотрудник охраны, которого отпустили на несколько часов домой, который пришел охранять нового начальника охраны, оказавшегося другом арестованного охранника. Николай, признав правоту истца, передал обоих офицеров — и арестованного, и начальника караула, отпустившего своего начальника, — в суд, который разобрался с обоими в обычном порядке, а самозванцу приказал выдать в награду треть месячного жалованья, но. Обязательно запишите в своем опыте, за что он получил эту царскую награду.
Иван Андреевич Крылов по приказу императора Николая I был принят в публичную библиотеку на должность библиотекаря. Там же, в здании Императорской публичной библиотеки, находилась квартира, в которой жил Крылов. Рядом с библиотекой стоял один из дворцов — Аничков, который Николай часто посещал.
После того как император и библиотекарь встретились с Невским, и Николай тепло сказал:
— Ах, Иван Андреевич! Что ты делаешь? Мы с тобой давно не виделись.
«Долго, ваше величество, но, похоже, соседи».
Как-то Николай ходил по столице по ночам — он любил проверять публикации. На встрече флаг (в то время низший офицер) одного из инженерных подразделений. Он увидел короля и вытянулся перед ним.
«Откуда ты?» — спросил император.
«От Дипии, Ваше Величество».
— Дурак, «Депо» склоняется?
— Все склоняется к вашему величеству.
Николас любил, когда его склоняли и мичман будил капитана.
«Я никогда не могла отличить пушку от единорога», — говорила Екатерина II некоторым генералам. «Разница велика, — ответил он, — теперь я доложу вашему величеству». Здесь вы видите: само ружье и самого единорога». «А, теперь я понимаю, — сказала императрица.
Князь (А.Н.) Голицын рассказывал, что после того, как Суворов был приглашен на обед во дворец. Нанятый для беседы, он не упомянул ни одного блюда. Заметив это, Катрин спрашивает его о причине.
-Он, с нами, мать-государство, великий постник, отвечает за Суворова Потемкина, — поскольку сегодня канун Рождества, он не будет звездой.
Императрица, подозвав пажа, что-то шепнула ему на ухо; паж ушел и через минуту вернулся с небольшим футляром, в котором лежала бриллиантовая орденская звезда, которую императрица вручила Суворову, добавив, что теперь он может разделить с ней трапезу.
Александр Павлович Башуцкий рассказал о случае, который с ним произошел. В звании камергера в дни своей молодости он часто дежурил в Зимнем дворце. Однажды он был со своими товарищами в огромном Георгиевском салоне. Молодые люди разбежались, стали прыгать и шататься. Башуцкий настолько зазнался, что уткнулся в бархатную кафедру под балдахином и сел на императорский трон, где стал корчить гримасы и отдавать приказы. Вдруг он почувствовал, как кто-то схватил его за ухо и повел вверх по ступеням трона. Измерение Башуцкого. Сам государь отослал его прочь, молча и грозно глядя. Но, конечно, лицо молодого человека, обезображенное испугом, обезоружило его. Когда все было в порядке, император улыбнулся и сказал: «Верьте мне! Сидеть здесь не так весело, как ты думаешь».
В 1811 году в Санкт-Петербурге сгорел большой каменный театр. Пожар был настолько сильным, что за несколько часов огромное здание было полностью уничтожено. Нарышкин, охваченный пламенем, сказал встревоженному государю:
— Больше ничего нет: ни домиков, ни рая, ни сцены — все представляет собой один партер.
Когда принц Прусский гостил в Санкт-Петербурге, шел непрекращающийся дождь. Государь выразил свое сожаление: «По крайней мере, князь не скажет, что ваше величество приняли его сухо», — заметил Нарышкин.
Во время Крымской войны государь, возмущенный повсеместным воровством, выразился в разговоре с наследником следующим образом:
— Мне кажется, что во всей России только мы с вами не воруем.
Офицер тайно похитил молодую девушку и женился на ней против воли ее родителей. Родители пожаловались полковому начальству и дошли до императора. Николай, изучив дело, издал следующий указ: «Освободить офицера, аннулировать брак, вернуть дочь родителям, подумать о девушке».
Известно, что Николай I не шутил, и все сказанное им было исполнено в точности.
Однажды император Павел, стоя у окна, увидел крестьянина, проходившего мимо Зимнего дворца, и без всякого умысла заметил вслух: «Вот, проходит мимо царского дворца и не снимает шапки». Как только узнали об этом замечании государя, последовал приказ: все, кто путешествует и проходит мимо дворца, должны снять шапки. За этим строго следила полиция. Кучерам, проезжающим через площадь, приходилось брать шляпы в зубы.
Переходим к Михайловскому замку. Павел заметил, что все, проходящие мимо дворца, снимают шляпы, и спросил о причине этого. По высочайшему повелению Вашего Величества», — ответили ему. «Но я никогда не приказывал этого», — удивленно сказал Павел и приказал отменить новый обычай. Это оказалось еще сложнее, чем его внедрение. Полиция стояла на углах улиц, ведущих к Михайловскому замку, и убедительно просила проходящих господ не снимать шляпы, а простых людей за это избивали.
Однажды государь решил дело несправедливо и спросил об этом мнение своего шурина Балакирева; тот ответил резко и грубо, за что Петр приказал поставить его под караул. Узнав позже, что Балакирев отвечал честно, хотя и грубо, он приказал немедленно освободить его. Через несколько дней государь снова подошел к Балакиреву и спросил его о другом деле. Балакирев вздохнул и сказал:
— Скажи им, чтобы отправили меня в казарму!
Два крупных «долгостроя» пришлись на время правления Николая I: Исаакиевский собор и железная дорога Санкт-Петербург-Москва. Был также «быстро построенный» мост через Неву, но по городу ходили слухи, что спешка и многочисленная «экономия» при строительстве приведут к тому, что этот мост долго не простоит.
По этому поводу князь Меншиков сказал: «Мы не увидим достроенного собора, но его увидят наши дети; мы увидим мост через Неву, но его не увидят наши дети; и ни мы, ни наши дети не увидят железной дороги».
Однако, когда эта дорога была закончена, оказалось, что никто не знает, как ею разумно управлять. Было решено взять его в аренду. Американские бизнесмены сделали все возможное (дали «на лапу» кому следует) и начали очень выгодный для них бизнес, чего нельзя сказать о русских. Затем персидская делегация прибыла в Санкт-Петербург, чтобы ознакомиться с российскими достопримечательностями. Персам показали учебные заведения, армию, флот и, наконец, железную дорогу.
И еще одна история, связанная с тем же Николаем I. В Париже они решили поставить пьесу из жизни Екатерины II, где русская императрица предстала в несколько фривольном свете. Узнав об этом, Николай I через нашего посла выразил свое недовольство французскому правительству. На что последовал ответ, что, мол, во Франции свобода слова, и никто не отменит выступление. На это Николай попросил передать, что в таком случае он пришлет на премьеру 300 000 зрителей в серых пальто. Как только королевский ответ достиг французской столицы, печально известное представление было отменено без лишних проволочек.
Уровень образования Николаса был ниже среднего. В частности, у него были смутные (иногда просто анекдотические) представления о странах мира. Так, при выдаче разрешения на научную поездку в США профессора Санкт-Петербургской академии наук, он потребовал от научного сотрудника расписку о том, что тот не будет носить во рту человеческую плоть за границей.
Следует отметить, что профессор ехал не на «Дикий Запад», а в университетские города «Новой Англии».
На дороге у Кронштадта стоял эскадрон. По случайности рядом с крейсером «Рюрик» оказался военный пароход «Ижора». Жена Александра III, Мария Федоровна, очаровывая корабли, смешивая русскую «Р» с французской «П», читала вслух на своем испорченном языке:
«Пожалуйста, не читайте следующий титул вслух», — быстро сказал Александр III…
Исторические анекдоты про русских подданных
Рассказывается о встрече в 1802 году в мюнхенской гостинице князя Шаховского и Гете. Поэт пригласил принца на чай. Он, не увидев на столе ничего, кроме чая, без церемоний заказал бутерброды и что-нибудь сытное. Вечер прошел очень приятно, в разговорах о немецкой и русской литературе. К удивлению Шаховского, на следующий день он получил счет за все съеденное, который Гете отказался оплачивать, так как пригласил князя только на чай.
Однажды барон Антон Антонович Дельвиг, друг Пушкина и первый издатель «Литературной газеты», был вызван к начальнику III отделения Собственной Его Величества канцелярии графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу. Невозмутимо выражаясь, он начал упрекать Дельвига за публикацию либеральной статьи в газете. Дельвиг со свойственным ему хладнокровием спокойно ответил, что эта статья была пропущена цензором и что, следовательно, на основании закона, отвечать должен цензор, а не издатель. На это разумное замечание Бенкендорф впал в ярость и произнес мысль, запомнившуюся на века:
— Наши законы написаны для подчиненных, а не для начальников, и вы не имеете права объяснять их мне или ссылаться на них.
За блестящие победы над французами в Италии король Сардинии Карл Эммануил оказал Суворову самые высокие почести: он сделал его Великим маршалом Пьемонта, «Великим из королевства» и кузеном короля. Город Турин прислал Суворову украшенную драгоценными камнями шпагу. Даже камердинер Суворова был удостоен чести получить знак отличия. Однажды утром Александр Васильевич занимался разными канцелярскими делами, когда к нему вошел Прошка. Он вручил Барину пакет, запечатанный большой печатью короля Сардинии. На пакете было написано: «Господин Прошка, горничная его превосходительства господина. Суворов».
— Что вы мне дадите? Это для тебя!
— Послушайте, батюшка барин…
Суворов распечатал пакет, в нем лежали две медали на зеленых лентах. На медали его выбито: «За сбережения Суворова».
— Есть ли в России глупые люди? — Александр Булгаков, секретарь русского посланника в Неаполе, спросил англичанина.
«Наверное, есть, и, по-моему, не меньше, чем в Англии», — ответил Булгаков.
— Почему вы об этом спросили?
«Я хотел узнать, — объяснил англичанин, — почему в вашем правительстве так много собственных дураков, нанимающих иностранцев на государственную службу».
Однажды граф Александр Иванович Сологуб гулял в летнем саду со своей племянницей, девушкой необыкновенной красоты. Вдруг он встретил друга, очень самоуверенного и глупого человека:
— Скажите, пожалуйста, вы никогда не были красивым мужчиной, а ваша дочь — красавица!
— Бывает, — тут же ответил Сологуб. — Постарайтесь выйти замуж, и у вас могут родиться очень умные дети.
В Лицее в пушкинское время Некто Трико служил репетитором, надоедая лицеистам бесконечными NIT-переписками и комментариями. Однажды Пушкин и его друг Вильгельм Кюхельбекер попросили у Трико разрешения поехать в Петербург, который находился недалеко от Царского Села. Однако Трико не позволил им этого сделать. Потом довольно много пожилых хижин все же пустились в путь по дороге, ведущей в Петербург, и, остановив две команды, зашли по одной в каждую.
Вскоре Трико заметил, что Пушкина и Кюхельбекера нет в Лицее, он понял, что друзья ослушались его и уезжают в Петербург. Трико выехал на дорогу, остановил другой экипаж и поехал за ним. А в то время на въезде в город стояли отряды полиции, которые останавливали всех, кто ехал в столицу, спрашивали, кто они и зачем едут.
Когда Пушкин первым спросил, как его зовут, он ответил: «Александр». Через несколько минут подошел Кюхельбекер и ответил на тот же вопрос: «Меня зовут Василий Двко». Через несколько минут подошел учитель и сказал, что его фамилия Трико. Полиция решила, что они либо играют и смеются над ними, либо что группа каких-то мошенников собирается в город. Они пожалели, что уже ездили сами и ДВКО, и не догнали их, а Тенских арестовали и задержали до выяснения личностей на сутки.
Когда министром просвещения был назначен Эйбрахам Сергеевич Норов, потерявший ногу во время одной из войн и к тому же весьма недалекий и малообразованный, он попросил назначить ему на эту должность столь же малообразованного и не больно умного князя П. А. Shirinsky-Gshekomatov (1790-1853). КАК. Меншиков, узнав о таком дуэте, оценил его так:
-Мы всегда ссорились с народным образованием, но все же этот гнойник был четырехногим, а теперь он стал трехногим, да еще с плохой дыркой.
Незадолго до смерти врачи предложили Крылову придерживаться строжайшей диеты. Большой любитель поесть, Крылов невыразимо страдал от этого. Однажды, придя в гости, он с жадностью рассматривал различные блюда, недоступные для него. Это заметил один из молодых французов и воскликнул:
— Джентльмены! Смотрите, как Иван Андреевич вспыхнул! С его глазами кажется, что он хотел бы съесть их всех!
(Последняя фраза принадлежала самому Крылову и была написана им в широко известной басне «Волк из пастушьей избы».
Крылов, услышав, что против него направлено благородство, ответил лениво:
— Не беспокойтесь о себе, моя свинина запрещена.
В 1829 году только что выпущенный лицеист, еще не снявший лицейского мундира, познакомился с Пушкиным-Невским. Пушкин подошел к нему и спросил:
— Вас ведь только что выпустили из Лицея? — Только что освобожден с незначительным сроком за охрану полка, — гордо ответил молодой человек. — И позвольте спросить, где вы сейчас служите?
«Я слушаю Россию», — ответил Пушкин.
Однажды Пушкин пригласил нескольких своих друзей и приятелей в дорогой ресторан Доминика. Во время обеда туда зашел граф Завадовский, известный петербургский богач. — Однако у Александра Сергеевича, видимо, кошелек набит плотно!
— Почему, я богаче тебя, тебе иногда приходится жить и ждать денег из деревень, а у меня постоянный доход — с 36 букв русского алфавита.
Генерал Михаил Дмитриевич Скобелев был однажды опечален смертью близкого ему человека и, недовольный тем, что врач не спас его от смерти, обратился к нему с раздражением и досадой:
— Почтенный Эскулапий, скольких людей ты отправил на тот свет?
«На десять тысяч меньше, чем у вас», — ответил доктор.
Тургенев опоздал к обеду в одном из домов и, обнаружив, что все места за столом уже заняты, сел за маленький столик. В это время вошел еще один поздний гость — генерал. Он взял у слуги суп и подошел к Тургеневу, ожидая, что тот встанет и уступит ему свое место. Тургенев, однако, не поднялся.
— «Ваше Величество, — раздраженно сказал генерал, — знаете ли вы, в чем разница между быком и человеком?
— Я знаю, — ответил Тургенев. — Разница в том, что человек ест сидя, а скот — стоя.
Сумароков очень уважал Баркова как ученого и острого критика и всегда требовал его мнения о своих работах. Однажды Барков пришел к Сумарокову.
— Сумароков — великий человек! Сумароков Первый русский поэт! Он сказал ему.
Восхищенный Сумароков приказал немедленно дать ему водки, а Баркову только того и надо было. Он напился. Уходя, он сказал ему:
-Александр Петрович, я вам солгал: первый русский поэт — я, второй — Ломоносов, а вы — третий.
Сумароков чуть не зарезал его.
Адмирал Чичагов, после неудачных действий при Березине в 1812 году, вышел из моды и, получив солидную пенсию, поселился за границей. Он недолюбливал Россию и все время говорил свысока. P. I. Полетик, встретившись с ним в Париже и выслушав его осуждение всего, что делалось, в конце концов сказал ему со своей едкой прямотой:
— Согласитесь, но есть в России одна вещь, которая ничем не хуже, чем в других странах.
— Да, по крайней мере, те деньги, которые вы получаете из России в виде пенсии.
Царевич Грузиан, отличавшийся сдержанностью, был назначен присутствующим в правительственном сенате.
К нему обратился человек, знакомый с принцем, с просьбой помочь в его деле, которое было назначено на слушание в Сенате. Принц дал слово. Однако позже выяснилось, что просителю было отказано, и принц вместе с другими сенаторами подписал указ. Истец пришел к нему.
«Ваше Величество, — говорит он, — вы обещали поддержать меня в моем деле.
— Как получилось, ваша милость, что вы подписали указ против меня?
— Я не читал, брат, я не читал.
— Как, ваша милость, вы подписываете, не читая?
— Я пытался, брат, — стало еще хуже.
Говорят, что Платов привез из Лондона, куда он отправился в 1814 году в свите Александра, молодую англичанку в качестве компаньонки. Кто-то, помнится, Денис Давыдов, выразил ему удивление, что, не зная английского, он сделал такой выбор. «Я скажу тебе, брат, — ответил он, — дело вовсе не в физике, а скорее в морали. Она лучшей души и добродушная девушка, а кроме того, она такая белая и пришибленная, что ярославка есть ярославка».
Граф Хвостов любил рассылать все, что печатал, всем своим знакомым, особенно известным людям. Карамзин и Дмитриев всегда получали в подарок его поэтические новинки. Было трудно праздновать, как обычно, с похвалой. Но Карамзин не колебался. Однажды он написал графу, конечно, с иронией: «Пишите! Пишите! Научите наших авторов писать!» Дмитриев упрекал его, говоря, что Хворостов будет показывать это письмо всем и хвастаться им; что одни примут его за чистую правду, другие — за лесть; что и то и другое плохо.
— Как вы пишете?» — спросил Карамзин.
— Я пишу очень просто. Он пришлет мне оду или басню; я отвечаю ему: «Ваша ода или басня ни в чем не уступает вашим старшим сестрам!». Он доволен, и все же это правда.
Вернувшись в Россию из заграничной поездки, Тютчев пишет жене из Варшавы: «Не без грусти расстался я с этим гнилым Западом, столь чистым и полным удобств, чтобы вернуться в эту грязь моей дорогой родины, многообещающей в будущем».
Однажды в Петербурге граф Хвостов пытал своего племянника, о. Ф. Кокошкин (известный писатель) в его доме долгое время читал ему вслух бесчисленные стихи собственного сочинения. Наконец Кокошкин не выдержал и сказал ему:
— Простите, дядя, я обещал пообедать, мне пора! Боюсь опоздать, а я пешком!
«Что же ты долго не говорила мне, моя дорогая!» — отвечал граф Хвостов, — «у меня всегда готова карета; я отвезу тебя!
Но как только они сели в карету, граф Хвостов выглянул в окно, позвал кучера: «Прогуляйтесь!», а сам поднял стекло кареты, достал из кармана записную книжку и сразу же начал
Во время строительства постоянного моста через Неву несколько тысяч человек были заняты на забивке свай, что, не говоря уже о расходах, чрезвычайно замедлило ход работ. Умелый строитель генерал Кербетс сломя голову изобрел машину, которая значительно облегчила и ускорила эту поистине египетскую работу. Проведя несколько экспериментов, он представил описание машины генеральному директору железных дорог и ожидал как минимум благодарности. Граф Клейнмихель не замедлил утешить изобретателя и потомков. Кербетс получил на бумаге официальный и строгий выговор: почему он не изобрел эту машину раньше и тем самым не ввел казну в огромные и бесполезные расходы.
Наконец слухи о происходящем в Пензенской губернии дошли до Петербурга, и там было назначено расследование в лице сенатора Сафонова. Сафонов приехал туда неожиданно вечером, а когда стемнело, вышел из гостиницы, сел в такси и повез его на набережную.
— На какой набережной? спросил водитель.
— Как что! — ответил Сафонов — У вас их много? В конце концов, есть только один.
— Да, нет! — воскликнул водитель.
Оказалось, что на бумаге набережная строилась два года, на нее было потрачено несколько десятков тысяч рублей, но она даже не начиналась.
Однажды Пушкин сидел в кабинете графа… и читал какую-то книгу. Сам граф … лежал напротив, на диване, а двое его детей играли на полу, возле стола.
«Саша, скажи что-нибудь экспромтом», — обратился граф к Пушкину.
Пушкин, не задумываясь, быстро ответил:
— Безумный ребенок лежит на диване.
— Вы забываетесь, Александр Сергеевич, — сурово сказал он.
— Но вы, граф, кажется, неправильно меня поняли.
— Дети лежат на полу, умный — на диване.
Однажды Суворов вызвал офицера в свой кабинет, запер дверь и сказал, что у него есть заклятый враг. Офицер, который был очень несдержан в выражениях и в результате нажил себе много врагов, утопал в догадках, кто бы это мог быть.
«Подойди к зеркалу и высунь язык», — приказал Суворов.
Когда удивленный офицер сделал это, Суворов сказал:
— Вот твой заклятый враг!
Однажды митрополита Филарета (Дроздова) Московского спросили, можно ли сидеть в церкви во время службы.
«Лучше думать о Боге сидя, чем стоять вокруг Его ног», — ответил Филарет.
Посещая заседания в Зимнем дворце, Суворов не жалел насмешек и различных выходок.
— Однажды в Петербурге на балу, — рассказывал он потом, — в 8 часов вечера императрица соизволила спросить меня:
— Как обращаться с таким дорогим гостем?
— Благослови тебя, королева, водка! Я ответил.
— Готово! Что скажут прекрасные придворные дамы, которые будут говорить с вами?
— Они, мама, почувствуют, что с ними говорит солдат.
Известный русский оперный певец Осип Афанасьевич Петров (1807-1878) однажды постригся у театрального парикмахера во время бритья. Зная о склонности последнего к зеленому змию, он недовольно ворчал:
— Это все от пьянства!
Парикмахер невозмутимо согласился:
— Верно, сэр, водка делает кожу грубой, вы знаете.
Когда актер Петр Андреевич Каратыгин (1805-1879) вернулся из Москвы, его спросили:
— Ну, что, Петр Андреевич, Москва?
Каратигин ответил с отвращением:
— Грязь, брат, грязь! То есть не только на улицах, но и везде, везде — ужасная грязь. Да и чего хорошего можно ожидать, когда Лужин — главный милиционер.
Как вы знаете, А.С. Пушкин был невысокого роста, но очень любил высоких женщин. На балу он подошел к княгине Горчаковой и пригласил ее на танец. Принцесса была на голову выше его и поэтому, глядя на поэта сверху вниз, иронично заметила:
— Сэр, простите, но мне неудобно танцевать с ребенком.
На что Александр Сергеевич, галантно поклонившись, ответил:
«Простите меня, мадам, но я не знал, что вы в таком положении.
Исторические анекдоты про иностранцев
Известно, что Джордж Бернард Шоу был вегетарианцем. Однажды, на званом обеде в Лондоне, в тарелке перед ним лежала смесь, приготовленная специально для него. Он состоял из различных овощей и был заправлен салатным маслом. Сэр Джеймс Барри, сидевший рядом с Шоу, наклонился к нему и спросил конфиденциальным тоном:
«Скажи мне, Шоу, ты уже съел это, или тебе еще предстоит это съесть?».
Некто Рондан написал в 1816 году «Игру без буквы А». Он был поставлен на сцене театра «Плейхаус». Зрительный зал был полон зрителей, которые хотели увидеть подобный трюк. Поднимается занавес. Дюваль входит с одной стороны, Менгоцци — с другой. Он произносит следующую фразу: «Ах! Месье, я рад вас видеть!». Раздается громкий смех: странное начало для пьесы, в которой нет буквы А. К счастью, Менгоцци ловит себя на мысли и повторяет после суфле: «О! Месье, я очень рад, что вы здесь!».
Многие рекомендуют Мабли подать заявление о приеме в Академию. «Если бы я был там, — отвечает Мабли, — люди, наверное, спросили бы: «Почему он там? Я бы предпочел, чтобы они спросили: «Почему его там нет?».
Известный эллинист Гелл, составляя библиографию изданий Анакреонта для своей книги об этом поэте, принял сокращение e. bratle (exemplaire broché: переплетенный экземпляр) для названия города и указал, что это издание было опубликовано в городе Эбро.
Однажды в Страстную пятницу Дебаро съел омлет, жаренный на сале. Вдруг он услышал гром. Открыв окно, он выбросил тарелку со словами: «Много шума из-за омлета!».
Когда Баха спрашивали, как ему удалось так далеко продвинуться в своем искусстве, он обычно отвечал: «Очевидно, я был очень усерден. Тот, кто будет так усерден, сможет добиться не меньшего прогресса».
Немецкий философ Иммануил Кант сообщил своей аудитории, что собирается прочитать серию лекций о своей теории происхождения Солнечной системы из облака холодных пылевых частиц (небулярная гипотеза). Декан спросил его, сколько времени это займет. Кант ответил: «Через месяц я начну с сотворения мира и надеюсь закончить к концу недели».
Знаменитый Густав Малер, дирижер Берлинского симфонического оркестра, был объектом постоянных нападок антисемитской прессы, которая высмеивала его еврейство. Его нос был действительно необыкновенных размеров; в те времена с таким шнобелем можно было жить где угодно, но только не в Германии. Потеряв терпение и не сумев защитить себя от преследований, Малер переехал в Австрию, где его уже давно пригласили на должность дирижера Венского симфонического оркестра. После ухода великого дирижера качество выступлений Берлинского филармонического оркестра заметно снизилось. Меломаны забили тревогу и создали специальный комитет, задачей которого было вернуть маэстро в Берлин. В своем письме члены комитета сообщили великому дирижеру, что «за последние месяцы ситуация несколько улучшилась, и проблема, которая беспокоила маэстро, значительно уменьшилась». Малер без колебаний ответил: «Возможно, ситуация изменилась, но мое лицо осталось прежним. И даже если проблема действительно уменьшилась, я уверяю вас, что то же самое нельзя сказать о моем носе!».
Однажды Линкольна упрекнули за то, что он отстаивал точку зрения, противоположную той, которую он отстаивал вчера:
«Ты не можешь так быстро изменить свою точку зрения!»
— Почему? У меня плохое мнение о людях, которые сегодня не могут стать умнее, чем вчера!
Один из американских генералов написал очень невежливое письмо президенту Аврааму Линкольну. «Вы, очевидно, считаете меня дураком», — закончил он свое послание. «Нет, не знаю», — ответил Линкольн, — «но я могу ошибаться».
Во время президентства Линкольна в американском высшем обществе возникла дискуссия об «истинном джентльмене», в частности: «Может ли истинный джентльмен сам начистить себе ботинки?». Спросили самого президента. «А для кого, по-вашему, настоящий джентльмен может чистить обувь?» — спросил Линкольн в ответ.
Его звали Флеминг, и он был бедным шотландским фермером. Однажды, ковыряя свое несчастное поле, чтобы его семья не голодала, он услышал крик, доносившийся с болота. Фермер быстро бросил это скучное занятие и поспешил посмотреть, кто это так кричит. И мальчик закричал и утонул в грязи. Конечно, фермер спас беднягу. А на следующий день к его хижине подкатила шикарная карета, и оттуда на грязный двор вышел модно одетый для тех лет аристократ и представился отцом спасенного мальчика.
«Я хочу заплатить вам за то, что вы спасли жизнь моему сыну!» — заявил этот дворянин на языке патоис.
Бедный, конечно, но гордый шотландец отвергает обвинение не менее жалко. В этот момент из хижины высовывается любопытный нос шотландского отпрыска.
— Это ваш сын? — Аристократ спрашивает.
«Да», — отвечает гордый худой фермер.
Итак, выход найден! Потирая ручки, хитрый англичанин предлагает отдать сына фермера не хуже, чем своего собственного. Так решено. Сын фермера поступил в лучшую медицинскую школу своего времени в Лондоне, и теперь мы знаем, что он, как сэр Александр Флеминг, изобрел пенициллин. Вы думаете, это все? Нет, не конец. Сын аристократа, так удачно выбравшийся из болота, спустя годы слег с воспалением легких. Угадайте, что спасло ему жизнь… ну, да, пенициллин. Хотите узнать имя аристократа? Лорд Рэндольф Черчилль, соответственно, его сын — сэр Уинстон Черчилль.
A. Дум решил сразиться на дуэли. Вместе с молодым человеком они бросили в шляпу два листа бумаги, на которых было написано «смерть». Вытянутую надпись пришлось снимать. На самом деле, Дюма вытащил этот лист бумаги. Ничего не поделаешь, вместе с пистолетом он отступил в комнату, через минуту раздался выстрел. Выбегают родственники и видят выстрел. Он подставляет Дюма пистолет и удивленно говорит: «Промахнулся!».
После 30-й президент США Кельвин Кулидж и его жена Грейс осмотрели птицефабрику. Первая леди спросила сопровождающего: как хозяевам удается получать так много оплодотворенных яиц при таком малом количестве петухов?
«Мэм, — ответил фермер Горд, представив цифры производства, — каждый из наших петухов раз в день выполняет свой брачный долг с дюжиной».
«Может быть, вам стоит рассказать об этом президенту», — сказала первая леди.